Вещь

Вещь на языке юридических понятий имеет два значения: широкое и тесное. В первом она означает предмет права вообще, т. е. все, что не есть субъект права, или все те материальные и идеальные блага, которые служат удовлетворению защищенных общественной властью интересов. Из этого представления о В. выходят, напр., прусский кодекс (Allgemeines Landrecht für die preussischen Staate, I, 2 § 1) и австрийское гражданское уложение (§ 285), считая В. все, что может быть предметом какого-нибудь права или какой-нибудь обязанности. И понятие В. в таком смысле естественно расширяется с расширением круга защищаемых правом интересов, которыми обнимаются теперь не только имущественные отношения, но и авторское право, защита имени, патенты на открытия и изобретения, промышленные марки, фирмы и даже интересы здоровья, свободы, чести и т. д. Во втором, т. е. в тесном, смысле под В. разумеется лишь то, что находится в пространстве и ограничивается пространством, или все то, что непосредственно воспринимается нашими органами чувств в противоположность тому, что только мыслится нами и представляется продуктом умозрения (философское сомнение, связанное с понятием телесного существования, не имеет значения на практике, где телесное существование всегда отличают от его отсутствия). Это - так наз. физические или телесные В., которыми новое немецкое гражданское уложение (§ 90), наряду с некоторыми другими европейскими законодательствами, ограничивает самое понятие В., применяя во всех тех случаях, когда приходится иметь дело с представлением о В. в широком смысле, более общий термин - "предмет права" ("Gegenstand des Rechts"). Тем не менее, название "В." в литературе гражданского права и во многих еще законодательствах употребляется одинаково как в широком, так и в тесном смысле этого слова, откуда возникают следующие практические неудобства. Во-1-х, отождествление В. с предметом права ведет к смешению различных категорий предметов права и обязывает в каждом отдельном случае к исследованию вопроса о смысле, который закон придает этим понятиям в данном применении. Во-2-х, оставляется без внимания, что понятие В. получает значение для права только тогда, когда оно наделяется особыми признаками, отличающими В. от других предметов права и дающими ей, так сказать, специальную юридическую метку. Эту специальную метку В. в области права составляет, прежде всего, ее телесное бытие и, затем, - принадлежность к составу имущества. Другие объекты права не имеют этого телесного бытия и могут как принадлежать, так и не принадлежать к имуществу. В. всегда характеризуется обоими указанными признаками и ими отличается от других предметов права. Не надо только думать, что эти признаки имеют исчерпывающее значение и могут быть отделены от окружающей среды. В природе существует много В., в смысле предметов чувственного восприятия, которые не могут быть "В." в юридическом смысле. Таковы, напр., солнце, звезды, облака и т. д. То же следует сказать о многих категориях В., изъятых из гражданского оборота, напр., открытом воздухе, текущей воде, крепостях, публичных дорогах, таких же библиотеках, музеях и т. и. С другой стороны, существуют и бестелесные предметы, несомненно, входящие в состав имущества, напр.. фирмы, промышленные марки и т. д. Поэтому к указанным признакам В. необходимо присоединить критерий, который позволял бы отличать, с одной стороны, юридическое понятие телесной В. от не юридического понятия той же телесной В. и, с другой - принадлежность к имуществу телесных В. от такой же принадлежности к нему и многих видов бестелесных предметов права. Этот критерий лежит не столько в природе В., сколько в юридических нормах и еще более - воззрениях гражданского оборота, которыми определяется, во-1-х, самостоятельность В., т. е. физическая связанность ее частей, обезразличиваемых в единстве В., и, во-2-х,способность ее служить предметом нашего обладания, или состоять в нашем имуществе. Эта способность обусловлена общим состоянием знаний, хозяйства и других факторов исторической жизни: исключенная теперь, напр., в отношении к солнцу, звездам и другим, недоступным для нашего господства предметам, она может возникнуть тогда, когда нам удастся установить, хотя бы путем электричества, воздействие на небесные тела и воспользоваться его последствиями на земле. В свою очередь, и требование самостоятельности исключает юридическое понятие В. в тех случаях, когда эта последняя не может существовать, не теряя своей ценности, иначе, как в связи с другой В., но не исключает этого понятия при многих категориях и связанных между собой В., когда гражданский оборот рассматривает их, как единство. Напр., здание в отношении к земле, на которой оно воздвигнуто, не отделенные плоды В., растения на корню, не родившийся, но уже зачатый приплод домашних животных и т. д. - представляют собой не В., а состав В., тогда как висячий замок на двери, драгоценный камень в кольце и т. п. будут самостоятельными В., так как они могут быть отделены без ущерба для своей ценности от того целого, в котором они имеют значение не составной части, а принадлежности. Напротив, совокупности В-ей и прав (universitates facti et juris), подобные стаду, библиотеке, наследству и т. д., не могут быть телесными В. уже потому, что они дают нам не физические единства, а только представления о таком единстве. Другими словами, мы имеем здесь абстракции от таких вещей и прав, которые сохраняют свою самостоятельность в гражданском обороте и сами служат самостоятельным предметом юридических сделок. Но если единицы, составляющие совокупность В., не имеют самостоятельной ценности в гражданском обороте, как, напр., капли вина в бутылке, зерна в мешке с пшеницей, отдельные спички в коробке, карты в колоде и т. д., то и новое немецкое уложение, допускающее понятие В. только в телесном смысле и отрицающее на этом основании в отношении к совокупностям В., как таковым, все сделки вещного права, принимает в указанных случаях за В. не лишенные ценности единицы таких совокупностей В., а так или иначе ограниченную массу этих единиц.

Из сказанного видно, что понятие В. не абсолютно и не неизменно, а подчинено, как и все право, культурным влияниям и нормам положительного законодательства. Кроме того, оно представляется в таком же смысле юридическим понятием, как и понятие юридической личности; и как это последнее не совпадает с конкретной личностью, а основано на абстракции, так и юридическое понятие В. не покрывается ни одной из реально существующих В-ей. Независимо от В-ей, вообще не доступных для права, и все остальные имеющиеся в природе В. служат В-ами в юридическом смысле не в том виде, как они существуют в природе, не в своих постоянно неменяющихся физических и химических свойствах, а в совокупности лишь тех отношений к ним человека, которые допускают юридическое обладание. Поэтому, к числу В. в юридическом смысле должны быть отнесены не только ощутимые и обладающие той или другой формой предметы, но и такие бесформенные тела, как, напр., жидкости, вроде вина, масла, воды, если они заключены в известные сосуды или хранилища, равно как и такие неощутимые В., как, напр., газ, пар, сжатый воздух и даже электричество, если они хранятся в каких-либо помещениях или передаются через соответственные трубы и провода.

Принадлежность электричества к телесным В. возбуждает еще сомнения, и большинство юристов высказывается по этому вопросу в отрицательном смысле, ссылаясь на то, что электричество есть сила, а не материя. Но метафизический спор о силе и материи не имеет значения для права, и, принимая за критерий В. не ее ощутимость или весомость, а наше чувственное восприятие и нахождение его предмета во внешнем мире с качествами ценности, оборотоспособности и самостоятельности, мы не видим, почему, относя к телесным В. светильный газ, можно отвергать принадлежность к ним же и электричества, раз оно измеряется динамометрами, подобно газометрам для газов, и не только передается через провода, но и распределяется, как самостоятельная и оборотная ценность, с которой гражданский оборот связывает те же представления, что и со всеми другими телесными В.

Напротив, тело человека и его части не могут быть причислены к В., так как они входят в понятие субъекта права и трактуются объективным правом в этом смысле. Не составляя имущества для своего обладателя, они не составляют имущества и для другого. Только с отделением от тела его частей, напр., волос, зубов и т. д., эти последние делаются В. в юридическом смысле и поступают, на основании оборотных воззрений, в собственность их прежнего носителя. То же следует сказать и обо всем, что присоединяется к телу для его сохранения, напр., пломбах к зубам, искусственных конечностях и т. д. Юридические сделки на все эти части человеческого тела будут сделками только на имеющие возникнуть в будущем В., и если, в принципе, эти сделки должны быть признаны действительными, то их нельзя толковать в смысле принуждения обязавшегося лица к отделению той или другой части своего тела. Такое толкование нарушало бы принцип неприкосновенности личности и ставило бы нас на точку зрения римских XII таблиц ("in partes seccare") и Шекспировского Шейлока. Поэтому единственным последствием сделок на части человеческого тела, в случае неисполнения этих сделок, может быть вознаграждение за вред и убытки.

Больше сомнений представляет юридическое положение человеческого трупа. Он может входить в состав имущества, напр., врача или анатомического института, и его уже поэтому можно рассматривать, как В. Но не составляя опять имущества того лица, которое при своей жизни было его носителем, труп не может быть предметом ни овладения, ни наследования и допускает лишь такие прижизненные и посмертные распоряжения, которые содержат в себе научные и им подобные общеполезные цели. Все другие распоряжения трупом противоречили бы "добрым нравам", что надо одинаково сказать и о содержащих в себе труп или его золу гробах и урнах, так же, как и о других предметах, связанных с погребением. Поэтому о всех этих предметах, наравне с трупом, живым человеческим телом и его частями, можно сказать, что они не оборотоспособны и принадлежат к В. лишь в том ограниченном смысле, в котором им будет недоставать одного из важнейших признаков В.: ее имущественной ценности и оборотоспособности.

Что касается нашего законодательства, то оно особенно скудно постановлениями о В. и, не различая В. в тесном и широком смысле, называет те и другие в большинстве случаев не В-ами, а "имуществом". Встречается, правда, и название "В.", но не в смысле общего термина (ст. 268, 277, 405, 534, 538-540, X т. 1 ч., и друг.), которым служит слово "имущество". Независимо от соображения об неимущественных объектах права, эта терминология особенно неудобна потому, что словом "имущество" означается в нашем же законодательстве два различных понятия: совокупность прав, как одно целое, и отдельные В. и права, как составные части этого целого (ст. 383-419).

Ю. Гамбаров.

Источники:

1. Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. Том 10/Изд. 7.- Москва: Т-ва 'Бр. А. и И. Гранатъ и Ко' - 1912.